|
|
Теория и практика управления
М. Е. Цыганов | Старший научный сотрудник | Московский государственный социальный университет
Обеспечение репродуктивных прав — актуальная проблема социального развития, которая за последнее время приобрела, к сожалению, все характеристики политической спекуляции и конъюнктуры. С одной стороны, репродуктивные права встраиваются в более широкий контекст прав женщин, с другой — политические институты имеют возможность манипулировать проблемой репродуктивных прав и множеством ее вариантов для решения своих задач. До последнего времени проблема репродуктивного здоровья в России преимущественно была связана с охраной здоровья на производстве и материальной помощью женщинам-матерям. Однако изменение идеологического "ландшафта" России, усиление религиозных настроений в обществе, активное проникновение религиозных организаций в политический процесс приблизили Россию к многим государствам, в которых репродуктивные права в первую очередь ассоциируются с правом женщины на аборт. Регулярные заявления различных общественно-политических объединений о необходимости запрета абортов, ограничения контрацепции, которые участились в последнее десятилетие, заставляют исследователей обращаться к западному опыту и проанализировать политическую историю вопроса о запрете и доступе к аборту в контексте репродуктивных прав женщин. Права женщины в браке, достижение оптимального соотношения семейной и профессиональной самореализации, сохранение здоровья женщин — вот та социальная проблематика, в рамках которой существует задача обеспечения репродуктивных прав. Можно говорить о двусторонней связи между репродуктивными правами и правами женщины в целом. Обладание репродуктивным правом зависит от способности женщины реализовывать свои права человека на уровне повседневного существования. В свою очередь, репродуктивные права — те базовые права, реализация которых обеспечивает осуществление всей совокупности прав женщины [1. Р. 512; 5]. На разных этапах решения задачи обеспечения репродуктивных прав доминирующую роль играли институты законодательной и исполнительной власти. Участие государства в принятии законодательства об аборте, сексуальном просвещении, создании сети организаций по планированию семьи — один из пройденных этапов обеспечения репродуктивных прав в большинстве развитых стран. Условием политического решения вопроса о репродуктивных правах женщин является подписание и реализация конвенции "О ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин" (1979 г.). Все страны понимают концепт "полное равенство" в тех рамках, как он описан в международных документах, любые разночтения возникают в том случае, если политические организации понимают тендерное равенство как недостижимый идеал [4. Р. 369]. Основу всех международных документов составляет при этом полное равенство полов, оно же регулирует и внутринациональное законодательство. На современном этапе обеспечение репродуктивных прав становится задачей общества и общественных институтов. Религиозные организации — одни из главных акторов в развитии ситуации с обеспечением репродуктивных прав [3. Р. 283-284]. Деятельность религиозных организаций, их взаимодействие с другими общественными институтами, влияние и вмешательство светской власти в деятельность духовной власти — все это является современным пространством усиления репродуктивных прав. Обеспечение репродуктивных прав на данном этапе также тесно связано с социальной и религиозной политикой, как ранее с институциональными и законодательными решениями в этой области.
РЕЛИГИОЗНАЯ ПОЛИТИКА И ЕЕ РОЛЬ В ОБЕСПЕЧЕНИИ РЕПРОДУКТИВНЫХ ПРАВРелигиозная политика может быть определена в трех таких аспектах, как деятельность религиозных организаций, деятельность государства и других светских организаций и взаимодействие светской и духовной властей. Каждый из них играет немаловажную роль в обеспечении репродуктивных прав. Во-первых, религиозная политика может рассматриваться как деятельность институтов духовной власти, прямо или косвенно влияющая на политико-общественную жизнь отдельного государства и международного сообщества. Ограничение репродуктивных прав — не только аутентичная для религиозного мировосприятия позиция, но и удобное "поле" для политических манипуляций и удержания контроля над обществом. Существует точка зрения, что утрата прежнего влияния заставляет политических акторов обращаться к спекулятивным темам. К таким относится запрет или разрешение на аборт. Ярким примером такой акции можно считать неоднократные попытки отдельных партий и депутатов поднять в Государственной Думе вопрос об ограничении права на аборт. В преддверии нового "электорального сезона" обращение к больной теме здоровья нации и падения рождаемости гарантирует привлечение внимания избирателей. Их обсуждение вовлекает в дискуссию, а значит, и вынуждает политически самоопределяться значительную часть граждан. На современном этапе взаимодействие светской и духовной властей приобрело международный контекст. Католическая церковь, в частности и Ватикан, имеет статус независимого государства и действует на правах международной организации. Являясь интернациональным институтом, Ватикан обладает обширной финансовой базой. Персонально центрированная власть, широко разветвленная по миру структура, управляемая всего пятью уровнями, принцип жесткого подчинения внутри организации — все эти условия делают воздействие церкви на мировой политический процесс очень эффективным и заметным. Так, в контексте обеспечения репродуктивных прав Католическая церковь активно выступает в ООН против разрешения абортов и контрацепции [5. Р. 283]. На уровне отдельных стран она оказывает влияние на формирование универсальных стандартов репродуктивных прав в той же мере, что и на международном уровне. Продуманные методы и средства воздействия определяются в каждой стране ее историей, отношениями церкви с государством, расстановкой политических сил и тем позволяют достигать еще более высоких результатов [5]. Сравнительный анализ роли Католической церкви в политическом устройстве США и Испании показывает, что она имеет сходные и различные черты. Если в испанской конституции за церковью закреплено особое место, то в Соединенных Штатах с момента образования воплощена идея разделения мира религиозного и мира светского. В контексте рассмотрения проблемы репродуктивных прав становится важным оценить, не преувеличиваются ли эти различия. В этих двух странах различна интенсивность религиозного влияния на законодательство, касающегося абортов. В отличие от Испании Католическая церковь в Соединенных Штатах не представляет значительной части населения. Церковь как единая организация в Соединенных Штатах никогда не будет иметь такой политической силы, как в странах, где католицизм — религия большинства. Тем не менее скромные позиции католицизма в Соединенных Штатах вполне компенсируются степенью его влияния (довольно значительной) на политический процесс. Законодательная власть Соединенных Штатов все еще подвергается влиянию многочисленных религиозных групп. Официальными ли группами лоббирования или отдельными лицами, идеологический характер которых частично основан на религиозных убеждениях, религия в большой степени влияет на политическую атмосферу Соединенных Штатов. В отношении закона об абортах многие религиозные группы единодушно высказываются против легализации абортов в США. Католическая церковь как религиозное объединение в одиночку не в состоянии оказывать непримиримую оппозицию абортам. Однако как религия со строгой организационной иерархией, церковь хорошо структурирована, чтобы обеспечить сильную общенациональную программу антиабортивной пропаганды.
РЕЛИГИОЗНАЯ ПОЛИТИКА В СВЕТСКОМ ГОСУДАРСТВЕ: ПОИСКИ КОМПРОМИССАРелигиозная политика составляет одно из направлений деятельности светской власти, которая взаимодействует с духовной властью как с одним из политико-общественных институтов. Отделение церкви от государства привело к тому, что современное отношение государства к духовной власти вписывается в дихотомию "общественный интерес — частный интерес". Государство поддерживает это отношение, поскольку свобода совести как частный интерес человека позволяет государству рассматривать церковь как частную по отношению к нему организацию, действия которой оно не обязано комментировать и корректировать. Религиозные организации, таким образом, находятся в частной сфере, непрерывно влияют на политику государства, но оно не несет за это влияние никакой ответственности [1. Р. 510]. Активизация позиции государства происходит в процессе переноса проблемы на международный уровень обсуждения, когда отдельные страны обнаруживают свои позиции. Если государственная власть не вмешивается в деятельность религиозной организации, тогда церковь принимает то решение, которое, возможно, выгодно государственной власти, но принятие которого самим государством может нанести урон имиджу власти. Именно так большинство аналитиков трактуют поведение правящей партии Испании в 1998 г. в ходе обсуждения "Закона об абортах", который должен был смягчить формулировки в испанском законодательстве об абортах — наиболее ограниченном и дискриминативном в Европе. Аборты в Испании были легализованы только в июле 1985 г. Закон разрешает проведение аборта "в случае изнасилования, порока развития плода и опасности физического или душевного здоровья матери" [3. Р. 296]. Если женщина не имеет заключения врача о необходимости аборта для сохранения ее душевного и физического благополучия, аборт трактуется как преступление и грозит женщине и медицинскому работнику, осуществившему вмешательство, тюремным заключением от шести месяцев до шести лет [5. Р. 297]. В 1998 г. была предпринята попытка принять закон, который существенно смягчал формулировки предыдущего закона и приближал законодательство Испании к европейским нормам. Закон "позволил бы прерывать любую беременность до 12 недель, если она создает для женщины ситуацию личного, общественного или семейного конфликта..." [6]. Этот закон давал возможность женщине решать по ее собственному усмотрению, существует ли серьезный риск личного, общественного или семейного конфликта. Отныне не было необходимости в медицинском заключении для проведения аборта и как следствие — устранялась зависимость женщины от решения врача. Многие наблюдатели предполагали, что вскоре появится возможность проведения настоящей реформы, поскольку парламентское большинство против реформы абортов становилось все меньше и меньше. Законопроект ставился на голосование трижды в феврале 1998 г. и трижды получал равное число голосов. За билль шла борьба двух крупнейших партий: правящей Народной консервативной и оппозиционной Социалистической. Церковь была одной из крупнейших организаций страны, которые официально выступали против закона. Ее активисты организовали много акций протеста, включая публикацию коммюнике, озаглавленного "Расширение лицензии на убийство детей". Накануне голосования прошла хорошо организованная демонстрация против билля. Кроме того, перед днем голосования более 20 тыс. священников произнесли с амвонов церквей проповеди, осуждающие закон. В итоге последнее голосование, состоявшееся 23 сентября 1998 г., закончилось отклонением законопроекта с перевесом в один голос. Данное решение было весьма выгодно правящей консервативной партии, которая достигла политической цели с помощью такого влиятельного актора, как Католическая церковь, но не имела отношения к запрету абортов в глазах Европейского союза. Религиозную политику можно считать "продуктом" взаимодействия духовной и светской властей, духовной власти и других общественных институтов [5. Р. 56]. И духовная власть, и власть светская стремятся найти союзников для распространения своих идей и продвижения своих решений. При этом союзники могут находиться вне их собственных идеологических рамок. Так, коммунистическая партия и Русская православная церковь одинаково активно выступали в прессе против распространения программ сексуального просвещения. Взаимодействие духовной и светской властей может определяться разными задачами, но цель — усиление политического влияния — преследуют обе стороны. Одним из примеров объединения различных организаций является союз делегаций Святого престола с делегациями ряда исламских фундаменталистских стран и стран Латинской Америки, который сложился в ходе конференции в Каире (1994 г., Конференция ООН, посвященная проблемам народонаселения) [5. Р. 285; 7]. Наблюдатели отмечали, что, казалось, между делегатами фундаменталистских исламских стран и Святым престолом было больше сходства, чем со светскими делегатами других стран. Святому престолу удалось объединить действия стран Латинской Америки и фундаменталистских исламских стран, что помогло ограничить расширение прав человека за счет репродуктивных прав [5. Р. 285]. ОПТИМИЗАЦИЯ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ РЕЛИГИОЗНЫХ И СВЕТСКИХ ИНСТИТУТОВРадикальное решение проблем обеспечения женского здоровья, к которому стремятся ультраправые течения феминизма за счет вывода церкви из круга референтных для женщин субъектов и ограничения ее влияния, имеет существенные недостатки [1. Р. 509]. Понимание причин, по которым церковь занимает такую позицию, остается вне внимания сторонников радикального решения проблемы взаимодействия светской и духовной властей. Институтам духовной власти, таким образом, отказывают в возможности развиваться в более позитивном направлении. Сторонники легализации абортов могли бы использовать исторические прецеденты, демонстрирующие более лояльное отношение к репродуктивным правам женщин. Отношение к аборту при всей его негативной окрашенности на протяжении долгого времени не было таким однозначным и категоричным. Католическая церковь занимает позицию жесткого противодействия абортам с тех пор, как в 1854 г. папа Пий IX принял догмат о непорочности Марии, который придал беременной женщине сакральный статус. Однако эта позиция не всегда была официальной. В XVIII в. католический теолог Санчес считал, что аборт возможен в случае изнасилования, если незамужней женщине угрожает ее семья, или если назначена помолвка не с отцом ребенка. Папа Григорий XIII (1572-1585 гг.) "допускал проведение аборта в первые 40 дней беременности для одинокой женщины при оправдывающих обстоятельствах" [5. Р. 308]. Эти факты позволяют обосновать в рамках церкви несколько направлений по отношению к аборту и по-разному интерпретировать момент обретения плодом "жизни". Отказ от диалога светских и религиозных организаций имеет два негативных последствия. С одной стороны, это приводит к замедлению процесса укоренения репродуктивных прав во всем обществе, неготовности его членов к их принятию. Репродуктивные права трактуются односторонне — преимущественно как право женщины на аборт, а такой широкий спектр прав, как право на сексуальное просвещение, медицинскую помощь в этой области, доступ к контрацепции, остается вне рамок взаимодействия духовной и светской властей. С другой стороны, поскольку значительную часть паствы религиозных организаций составляют женщины, их доступ к репродуктивным правам становится закрытым. Еще одной позицией является параллельное сосуществование более прогрессивной (светской) и более консервативной (духовной) точек зрения на репродуктивные права. Женщине предоставляется право выбирать, какой из них придерживаться. Церковь должна ограничить распространение своей непримиримой позиции только на католиков и сдерживать себя относительно людей другого вероисповедания и атеистов. При этом она может сохранять свою позицию по запрету абортов и контрацепции в качестве религиозной нормы, но ее представителям необходимо добровольно воздерживаться от того, чтобы посредством законодательства навязывать свои взгляды некатоликам [5. Р. 279]. Многочисленные примеры свидетельствуют о том, что в странах с укорененной религией (будь то Испания, Польша или Россия) церковь на правах религии большинства непременно стремится распространить свои нормы на все население страны, закрепить их в законодательстве. Определение прав человека может быть расширено посредством включения в них репродуктивных прав, когда влиятельные международные акторы, такие, как церковь, станут уважать идею выбора, которая предоставляет женщине моральный и физический контроль за воспроизводством жизни. Такой подход таит меньше угроз, чем слияние законодательного и этического аспектов репродуктивных прав, которым руководствуется церковь. Внутренние конфликты идентичности женщины становятся неизменным результатом такого подхода. Таким образом, важнейшим условием оптимизации участия религиозных организаций в обеспечении репродуктивных прав становится диалог духовной и светской властей. Как стремление исключить церковь из акторов, влияющих на принятие политических решений, так и ограничение распространения идеологии церкви, является уходом от активного взаимодействия религиозных и светских организаций. Взаимодействие светской и духовной властей в вопросе обеспечения репродуктивных прав может рассматриваться как межкультурное взаимодействие. Можно выделить несколько двусторонних условий, выполнение которых светскими и духовными организациями будет содействовать реализации такого межкультурного взаимодействия. Во-первых, понимание светскими организациями точки зрения различных религий на проблему репродуктивных прав и ее истоков. Соответственно, церковь должна уйти от обобщенного отрицания репродуктивных прав как необходимого условия существования женщины и перейти к идеологии case-studyв решении вопроса о содействии укоренению репродуктивных прав. Иначе говоря, желательно, чтобы церковь развивала "штучное" понимание ситуации. Во-вторых, для оптимизации общественная жизнь должна развиваться в направлении религиозного плюрализма. Равные права и рамки разных религий, их взаимодействие составляют основу общественной терпимости, которая может быть перенесена и на решение многих социальных проблем. Формирование религиозного плюрализма требует усилий со стороны всех общественных институтов. В-третьих, акторы религиозной политики должны встраивать свои намерения в контекст социальной политики, в решение задач общественного благополучия. Взаимодействие светских организаций (и в первую очередь различных организаций, которые борются за обеспечение прав женщин) и духовной власти должно строиться на понимании истоков точки зрения религии. Политика религиозных организаций может пониматься в двух контекстах. С одной стороны, существуют общие для большинства религий функции и приемы [7. Р. 357]. Так, современная религия (о какой бы религии не шла речь) выполняет функцию поддержания этических и нравственных норм, создает пространство для социального самоопределения человека. Заострение этих функций на современном этапе определяет активное вмешательство религий в обеспечение репродуктивных прав. С другой стороны, позиция каждой религии обусловлена ее историей. Репродуктивные права становятся предметом активного религиозного давления далеко не во всех конфессиях. Непримиримое отношение христианства к проблеме аборта начало складываться на самых ранних этапах развития религии. Теологическую основу для последующего раннехристианского мнения по поводу абортов заложили апологеты первых трех веков христианства, позиция которых сводилась к трем тезисам: 1) утробный плод есть создание Бога; 2) аборт — это убийство; 3) виновный в аборте подвержен Божьему суду [5. Р. 280]. Основополагающее убеждение, которое постоянно подпитывают споры вокруг абортивного законодательства, что аборт является убийством, происходит отсюда. Вслед за моральным осуждением аборта в христианстве сформировалось и правовое понимание аборта как преступления. Христианство не видело разницы между моральными и законными обязательствами, и поэтому аборт в христианстве осуждался больше, чем в иудаизме. Эта неспособность, а вернее сказать, невозможность для церкви разграничить определения моральных и законных обязательств в отношении аборта, объясняет непримиримую позицию современной Католической церкви изданном этапе в национальной и международной политике абортивного законодательства. Задача понимания истоков религиозной точки зрения на репродуктивные права может развиваться в направлении сравнения понимания репродуктивных прав в разных культурах, например, западной и мусульманской. Возможность применения традиционных либеральных норм автономии и индивидуализма при решении проблемы репродуктивных прав женщин открыли для сторонников феминизма путь к переопределению традиционных норм. Обнаружились элементы исламской культуры, которые могли бы быть интерпретированы как обоснования более эгалитарного подхода к репродуктивным правам, например, ответственное отношение к здоровью женщин [7. Р. 367]. Процесс транслирования юридических и этических норм из культуры в культуру является задачей, не имеющей однозначного решения. Как процесс опоры на иные религиозные нормы, так и применение светских либеральных норм к проблеме, которая ранее решалась исключительно в рамках религиозно-этических дискурсов, имеет свои положительные и отрицательные стороны. Стремление применять опыт одних культур в рамках развития других нередко приводит антропологов к двум нежелательным допущениям. Первое — не все индивиды придерживаются культуры своего народа, а остальные нуждаются в дополнительном образовании и просвещении. Второе — культура не должна быть единой и может делиться на культуры разных народов [7. Р. 367]. Один из ключевых факторов, который препятствует установлению благоприятного социального статуса женщин на Востоке, — ограничение на допуск женщин к священным текстам. Доминирование мужской интерпретации текстов приводит к искажению их первоначального смысла [7. Р. 372]. Внутри мусульманской культуры существуют опции, допускающие смягчение и эмансипацию женщин в обществе [7. Р. 376]. Один из таких аспектов — право женщин владеть собственностью и управлять своими делами [7. Р. 377]. Другой ключевой элемент — принцип обоюдного согласия, который присутствует в исламе. Это положение составляет серьезный противовес доктрине насилия как основы отношений между мужчиной и женщиной. Коран дает ясные указания о необходимости взаимного согласия супругов в решении вопросов о воспитании ребенка, о том, кто его должен называть, отлучать от матери и т.д. В Хадише также имеются суждения о контрацепции, которые фокусируются на проблеме прерывания полового акта. Интерпретируются эти положения в зависимости от желания женщины иметь или не иметь ребенка [7. Р. 377]. Особое место в исламской доктрине семейной жизни занимает положение о сексуальном удовлетворении обоих супругов. Что касается аборта, исламская доктрина (за исключением отдельных юридических школ) весьма либерально относилась к прерыванию беременности в течение первого триместра [7. Р. 378]. В мусульманской традиции существует потенциал для развития концепции брака на основе согласия, а не доминирования и подчинения. Эта тенденция, несомненно, должна пониматься в контексте реальной асимметрии тендерных ролей в восточном обществе. Можно выделить три основных препятствия: традиция опекунства со стороны мужчины; приоритет финансовой поддержки мужчиной жены и детей; совокупность всех обязательств жены перед мужем [7. Р. 378]. Необходимым условием преодоления прежних дискриминативных стандартов становится отмена права мужа на отказ жене в разводе. Усиление контрактной природы брака, которая свойственна восточной традиции в той же степени, что и западной, также может стать условием эмансипации женщин [7. Р. 380]. Путем разрешения религиозно-светского противостояния по репродуктивному вопросу может стать привлечение церкви к межкультурному диалогу. Для такого убежденного актора, каковой является Католическая церковь, существует не так много путей гуманизации своих позиций. И самый простой из них — признать, что в отношении абортов есть различные точки зрения, которые заслуживают равного уважения. Только межкультурный диалог может убедить церковь в том, что когда она выступает против законодательства по абортам, она отстаивает особый моральный кодекс, который может не разделяться некатоликами или даже самими католиками. Религиозный плюрализм — один из факторов оптимального развития взаимодействия светской и духовной властей в решении вопроса репродуктивных прав. Религиозный плюрализм как факт религиозного многообразия и принцип общественного устройства обеспечивает, с одной стороны, позитивную трансформацию индивидуального сознания верующего человека в ситуации этической дилеммы (к которой несомненно относится принятие решения об аборте, сексуальном просвещении, использовании контрацепции). С другой стороны, он обеспечивает диалог между государством, религиозными организациями и обществом. Большинство европейских стран имеет свою историю развития религиозного плюрализма. Различия путей формирования религиозного плюрализма обусловлены существенными отличиями взаимодействия государства и общества, соотношением различных идеологий социального развития в каждом обществе. Индивидуалистический плюрализм, характерный для Франции, основан на том, что государство обеспечивает право на свободу совести, а между человеком и государством нет посредников в решении религиозных проблем. Законодательная база регулирует сложные отношения между религией большинства (во Франции — католичества) и других религий [3]. Высокая степень личной ответственности в решении этических дилемм — основная черта ментальности человека, живущего в режиме индивидуалистического плюрализма. Репродуктивные права в контексте такой ментальности обеспечиваются государством и ответственностью человека. Индивидуалистический плюрализм органично сочетается с пониманием репродуктивных прав как право женщины на "целостность ее тела", возможность распоряжаться своим телом по собственному усмотрению. Вмешательство Церкви в эти проблемы минимальны [3]. Общинный плюрализм, свойственный Нидерландам, Германии, странам Скандинавии, формировался в диалоге различных конфессий, развитии межконфессиональных объединений, которые принимали активное участие в решении социальных проблем. Единая полиэтничная нация формирует свою ментальность, которая включает гражданскую ответственность и активную толерантность. Репродуктивные права в общинном плюрализме обеспечиваются весьма либеральной позицией религиозных (и не только религиозных) организаций [3]. Индивидуально-общинный плюрализм присущ общественно-политической жизни Великобритании. Он основывается на активном включении религии в политическую и общественную жизнь. Открытость и терпимость англиканской церкви формировалась под влиянием постоянного контроля государства. Церковь в Великобритании регулирует религиозную жизнь общества, светская власть контролирует церковь. Ментальность в рамках индивидуально-общинного плюрализма пронизана религиозными нормами, которые неразрывно связаны с ценностями гражданского самоопределения. Репродуктивные права реализуются в полной мере, поскольку, с одной стороны, религиозные организации смягчают свои традиционные нормы, а с другой — государство предоставляет религии иные возможности для сохранения своего общественного влияния [3]. Разнообразие типов религиозного плюрализма показывает, что всесторонняя терпимость (т.е. терпимость государства к церкви, церкви к государству, верующих разных конфессий друг к другу) может складываться разными путями, но приводит к более или менее однообразному результату в разных странах — открытости к обсуждению острых социальных проблем [3]. В ряде стран и международных организациях религиозный плюрализм — пока складывающийся тип общественного взаимодействия. Содействие формированию религиозного плюрализма — одно из опосредованных условий успешного решения задачи обеспечения репродуктивных прав [3]. Изучение роли религиозной политики в обеспечении репродуктивных прав имеет особое значение и потому, что религиозная политика тесно связана с идеологией социальной политики государства или международной организации. История взаимодействия государства и церкви — это, в том числе, и отражение развития социальной политики, ее идеалов, методов и средств решения проблем в ее рамках. Рассмотрение церковью и другими политико-общественными институтами своей деятельности как содействующей или препятствующей социальной политике — весьма полезный ракурс, который может оптимизировать мнение представителей церкви относительно репродуктивных прав.
ВЫВОДЫПостановка проблемы репродуктивных прав в контексте религиозной политики актуализирует ряд важных проблем и в сфере равенства женщин, и в плане развития взаимодействия духовной и светской властей. Центральным противоречием между репродуктивным правом и религиозной точкой зрения на этот вопрос становится право женщины самой решать иметь или не иметь ребенка. Большинство религий "отдает" это право Богу. Аборт, контрацепция, сексуальное просвещение рассматриваются как вмешательство в "волю Божью". Преодоление этой точки зрения происходит в процессе изменения статуса репродуктивных прав в контексте прав женщины в целом. Процесс преобразования позиции церкви связан с допущением множественной интерпретации религиозных (священных) текстов; развитием межкультурного взаимодействия различных религий и поддержки религиозного плюрализма как пространства общественной жизни; изменением фокусов рефлексии религиозных акторов в вопросе взаимосвязи религиозной и социальной политики. Зачастую политики обращаются к теме абортов преимущественно с целью политической спекуляции, что придает религиозно-государственным отношениям двойственный смысл. С одной стороны, церковь получает доступ к вмешательству в государственную политику, и это нарушает конституционные основы большинства государств. С другой стороны, вместо реального законодательного и институционального решения проблемы репродуктивных прав государство обращается к политической манипуляции и спекуляции. Проблема взаимодействия духовной и светской властей в обеспечении репродуктивных прав должна рассматриваться как проблема каждого государства и как международная проблема. История религии в рамках отдельных стран определяет пути построения религиозного плюрализма и необходимую планку законодательной инициативы по ограничению деятельности религий. На международном уровне многие религии выступают как интернациональные акторы, деятельность которых должна регулироваться развитием религиозного плюрализма на международном уровне. Таким образом, смягчение позиции религиозных организаций относительно репродуктивных прав имеет значение для оптимизации роли духовной власти в процессах демократизации жизни общества.
Литература
© М.Е.Цыганов, 2002 |
|
|